Маг Земноморья - Страница 26


К оглавлению

26

— Для меня это будет большой честью, Повелитель, — поклонившись, ответил морской волк.

При этих словах Джед отвратил лицо своё от земли, давшей ему приют, и всей душой устремился вперёд, туда, где ждала его Скала и Покой; но стоило кораблю выйти из гавани в открытое море, как с востока налетел внезапный ветер. Всё это было странным — ясное зимнее небо не предвещало бури, а погода в здешних местах отличалась постоянством. От Серда до Скалы было всего тридцать миль, и они продолжали плыть дальше. Маленькие суденышки в этих краях снабжены особым парусом, способным улавливать даже встречный ветер, капитан же был горд своим искусством и хотел отличиться перед магом, поэтому ничто поначалу не вызывало беспокойства. Отклоняясь попеременно то на север, то на юг, они постепенно пробирались всё дальше на восток. Внезапно небо заволокло тучами, и пошёл сильный дождь — управлять парусом стало трудно.

— Уважаемый Перепелятник, — обратился капитан к магу, который в знак особого уважения был допущен на мостик. — Можете ли Вы повлиять на ветер?

— Как далеко от нас Скала?

— В пятнадцати милях. Последние полчаса мы постоянно отклонялись от курса.

Джед произнёс заклятие, и ветер заметно стих. Какое-то время они плыли спокойно, придерживаясь правильного направления. Новый порыв ветра заставил их сбиться на запад. Небо стало похожим на кипящий котел, и капитан вновь закричал:

— Какого черта! Ветер как взбесился! Помогите, Ваша милость, а то погибнем!

Джед мрачно смотрел на происходящее: для себя он не ударил бы и палец о палец, но эти люди могли погибнуть, и он решил ещё раз призвать на помощь магию — паруса мгновенно наполнились искусственным ветром, сотканным из заклятий. Корабль выправил курс и пошёл прямо на восток, капитан успокоился... Но хотя Джед продолжал творить заклятия, сила его чар таяла прямо на глазах, и очень скоро парус безжизненно повис на мачте, а сам корабль беспомощно закачался на волнах. Удар грома — и судно, как испуганная кошка, буквально прыгнуло на гребень соседней волны и резко повернуло на север.

В последний момент Джед успел схватиться за поручень — корабль накренился и почти лёг на волну боком.

— Поворачивай назад! — закричал маг.

— С таким судном и назад? Вы что, Ваша милость?

— Вернешь меня на Серд, а дальше плыви, куда знаешь. Не против тебя ополчились ветры, капитан.

— Против Вас? Да Вы же сами...

— Что ты знаешь о здешних ветрах?

— Только то, что они остановят любого, кто несёт Зло. Но какое это имеет отношение к Вам, Повелителю Драконов?

— Самое прямое. Зло за моей спиной, моряк.

И больше Джед ничего не сказал, а между тем корабль набирал скорость, небо опять стало ясным, и они спокойно вошли в гавань Серда. Зимний день подходил к концу. С наступлением ночи беспокойство Джеда только усилилось. Сейчас, на берегу, он, крадучись, пробирался по узким городским улочкам, боясь посмотреть назад, через плечо: ему казалось, что кто-то крадётся следом. Он решил пойти в гостиницу, где обычно останавливались путешественники и купцы, находя здесь добрый ужин и соломенную постель на полу в общей зале. Здешнее гостеприимство другого не знало.

Джед оставил немного от ужина и, устроившись у камина, достал зверька и решил покормить его. «Хоег, дружочек, молчаливый брат мой», — приговаривал он, лаская пушистое тельце. Но зверёк не притронулся к еде, а только испуганно забился в складки одежды, будто предчувствуя беду. Всем существом Джед ощутил, что Тень где-то здесь, рядом; она затаилась в тёмном углу огромного зала и только ждёт подходящего момента... Никто не знал Джеда. Постояльцами здесь были люди пришлые, и они ничего не слыхали о Перепелятнике и его подвигах. Поэтому никто не приставал к нему с расспросами. Найдя место поудобнее, Джед устроился на ночь и сейчас лежал с открытыми глазами, пытаясь представить своё будущее, но о чём бы он ни думал, в душе маг знал, что ни один замысел, ни один план его так и не осуществится. Неумолимый Рок вёл Джеда только по намеченному пути и не давал свернуть в сторону. Во всех своих замыслах Джед неизбежно сталкивался с Тенью, она владела любой его мыслью. Только Скала оставалась неподвластной ей и излучала ослепительный Свет, но путь к Острову был закрыт — Зло не могло ступить на священную землю. То, что магические ветры защитили Скалу от Джеда, означало одно: Тень совсем близко, она стоит за спиной...

Она могла беспрепятственно передвигаться во времени и пространстве и исчезала только в лучах солнца, но в ночи или во снах вновь обретала свой привычный облик и мучила Джеда. В «Деяниях Хоуда» сказано: «Свет дневной каждый раз создаёт мир заново, предавая всему определённые очертания, он возвращает сны и привидения назад — в первозданный хаос, во тьму». Это вселяло надежду, но стоило Тени только один раз напасть на Джеда, и она могла навсегда лишить его магической силы, забрать тепло его плоти, завладеть его волей.

И в этом была судьба Джеда. Он ясно сознавал, что Тень сама вела его навстречу неизбежному. Она играла с ним, как кошка с мышкой, и час от часу становилась всё сильнее; уже сейчас она могла использовать в своих целях злых людей, лживые предзнаменования и приметы, чтобы завлечь, наконец, Джеда в ловушку. Джед чувствовал, как Тень выбирает среди спящих самого слабого, чтобы проникнуть в его душу и сделать орудием зла. Всё усугублялось ещё и тем, что сам маг с его неуверенностью, страхом и душевной раздвоенностью мог оказать сейчас лишь очень слабое сопротивление.

Такое положение становилось невыносимым. Он должен, наконец, довериться слепому случаю и бежать, бежать куда глаза глядят. С первыми проблесками зари Джед встал, торопливо вышел на улицу под бледные звёзды утреннего неба и сразу направился к причалу, чтобы сесть там на любой корабль. Ему повезло: одно судно как раз стояло под погрузкой и готово было отплыть на остров Хавнор. Джед спросил у капитана, могут ли взять его на борт. Посох мага — это одновременно и удостоверение личности, и плата за проезд в здешних местах — через час судно отправилось в путь. С первым взмахом вёсел и первым ударом барабанной палочки о туго натянутую кожу Джед вздохнул с облегчением — казалось, нет на свете музыки приятней, чем эта незамысловатая дробь.

26